A small part of mankind had the courage to try to make man into. . . man. Well, the experiment was not successful.
О матери Д'Аламбера. Литвинова.
Тансен была хороша собой и в свое время слыла гостеприимной, остроумной хозяйкой салона, который охотно посещали известные писатели, артисты и даже высокопоставленные лица. Несмотря на все это, математик Бертран справедливо говорит, что от такой матери следует всякому из нас с презрением отвернуться. Однако мы скажем о ней несколько слов. Тансен первые годы своей юности провела в монастыре, родные по неизвестным нам причинам, убедили ее стать монахиней. Скоро, впрочем, монастырская жизнь сделалась ей невыносимой, и она уехала в Париж, где через какого-то влиятельного человека ейсудалось получить от папы разрешение оставить монастырь, нарушив данный богу обет. В биографии бывшей монахини в находим целый список ее возлюбленных, начиная с регента Франции и кончая ее домашним врачом. Эта женщина... Никогда ничем не стеснялась, но стыдилась признать своего единственного сына, которым могла бы во всех отношениях только гордиться. Генерал Детуш, отец ДАламбера, занимает четвертое, но далеко не последнее место в длинном списке ее друзей. По свидетельству знакомых, Тансен, отличавшаяся в сущности большим бессердечием, обладала наружной мягкостью, вкрадчивостью и имела опасный дар становиться со всеми на короткую ногу. Дома она держала себя со своимм гостями, как к бойкая хозяйка с нахлебниками, называла собиравшиеся у нее общество своим зверинцем, Данила своим гостям различные принадлежности туалета, величала их ласковыми уменьшительными именами; одним словом , обращалааь с ними и свысока и попросту. Многие о ней говорили: если госпоже Тансен понадобится зачем-то. Вас отравить, она нисколько не задумается это сделать, но будьте покойны: она выберет самый тонкий и нежный яд... Однако госпожа Тансен обладала также и достоинствами: она была не только бесспорно умна, но остроумна и наблюдательна; ей приписывают множество удачных изречений. Например, она говорила, что ремесло писателя самое жалкое: всякий сапожник, кто да шьетсапоги, знает наверно, что его работа сойдёт с рук, писатель же никогда не может ожидать того же от своей книги,как бы хороша она не была.
Тансен была хороша собой и в свое время слыла гостеприимной, остроумной хозяйкой салона, который охотно посещали известные писатели, артисты и даже высокопоставленные лица. Несмотря на все это, математик Бертран справедливо говорит, что от такой матери следует всякому из нас с презрением отвернуться. Однако мы скажем о ней несколько слов. Тансен первые годы своей юности провела в монастыре, родные по неизвестным нам причинам, убедили ее стать монахиней. Скоро, впрочем, монастырская жизнь сделалась ей невыносимой, и она уехала в Париж, где через какого-то влиятельного человека ейсудалось получить от папы разрешение оставить монастырь, нарушив данный богу обет. В биографии бывшей монахини в находим целый список ее возлюбленных, начиная с регента Франции и кончая ее домашним врачом. Эта женщина... Никогда ничем не стеснялась, но стыдилась признать своего единственного сына, которым могла бы во всех отношениях только гордиться. Генерал Детуш, отец ДАламбера, занимает четвертое, но далеко не последнее место в длинном списке ее друзей. По свидетельству знакомых, Тансен, отличавшаяся в сущности большим бессердечием, обладала наружной мягкостью, вкрадчивостью и имела опасный дар становиться со всеми на короткую ногу. Дома она держала себя со своимм гостями, как к бойкая хозяйка с нахлебниками, называла собиравшиеся у нее общество своим зверинцем, Данила своим гостям различные принадлежности туалета, величала их ласковыми уменьшительными именами; одним словом , обращалааь с ними и свысока и попросту. Многие о ней говорили: если госпоже Тансен понадобится зачем-то. Вас отравить, она нисколько не задумается это сделать, но будьте покойны: она выберет самый тонкий и нежный яд... Однако госпожа Тансен обладала также и достоинствами: она была не только бесспорно умна, но остроумна и наблюдательна; ей приписывают множество удачных изречений. Например, она говорила, что ремесло писателя самое жалкое: всякий сапожник, кто да шьетсапоги, знает наверно, что его работа сойдёт с рук, писатель же никогда не может ожидать того же от своей книги,как бы хороша она не была.