О том как был выписан орден на арест Кондорсе. 8 июля 1793 года в Конвенте от имени КОБа просит слово Шабо. "Я держу в руках сочинение одного из нас, человека, который пытался поднять мятеж в департаменте Эна, который лишь потому, что сиживал когда-то в Академии рядом с некими учеными, вообразил своим долгом устанавливать законы для Французской республики; я имею в виду Кондорсе". читать дальшеШабо уточняет, что получил это сочинение от властей Абвиля. Те нашли его в пакете, адресованном депутатом Деверите мэру этого города. Начальник почты заподозрил что-то неладное и передал пакет властям. Шабо добавляет : "У нас нет юридических доказательств, что это сочинение написано рукой Кондорсе. Однако там совершенно те же фразы, что и в подлинном письме Кондорсе, что я держу в руках, которое написано и подписано Кондорсе и которое он послал властям департамента Эна, дабы разжечь там волнения и заставить войска идти на Париж". Возможно, речь идет о протесте депутатов от Эны, действительно подписанном Кондорсе, как впрочем, и еще семью представителями этого департамента? Думается, так оно и есть, ведь трудно предположить, что такой блюститель законности, как Кондорсе, написал письмо властям Эны, подстрекая их к вооруженному восстанию. Шабо так и не удосужился зачитать это пресловутое письмо. которым он так старательно размахивает с трибуны. Правда, никто из депутатов об этом и не просит. Не знакомит он и брошюрой Кондорсе. Ограничивается лишь тем, что на свой манер пересказывает ее содержание: "Он предстает пред нами как человек, расхитивший государственные финансы (этокаким же образом?:hmm.....как сочинивший Конституцию только для богачей, а неь для санкюлотов..." Но главное, восклицает Шабо, самое чудовищное "находится на последней странице этого позорного сочинения. Кондорсе представляет дело так, будто своим проектом Конституции вы оставили пьедестал для нового короля. это вы-то, кто рисковал своими головами, чтобы снять с плеч голову тирана!" (и я тут вынуждена согласиться с Шабо...).Теперь , после всех этих обвинений, Шабо остается лишь найти юридические основания для судебного преследования: "Вы приняли декрет о смертной казни для всякого, кто станет распространять подложную конституцию. Так вот, Кондорсе как раз и занималс распространением старой конституции Комитета Девяти. Он воображает, будто она лучше вашей и что собрания должны ее принять". Шабо требует выдать ордер на арест Кондорсе и опечатать все его бумаги: "Там мы найдем следы заговора".
Конвент - в лице присутствующих монтаньяров - рукоплещет и просит перейти к голосованию. Тут берет слово один депутат, Гиомар: "Я хочу спросить, озаглавлено ли сочинение, которое вы разоблачили, "Проект Конституции" или это просто сочинение о Конституции. Если это всего лишь размышления о Конституции, то это весьма отлично от фальсификации проекта Конституции. Всякий имеет право опубликовать свое мнение об акте, который еще не стал законом и который вы же сами представили всем гражданам для обсуждения и свободного принятия". Аргумент неопровержимый. Но Шабо его отметает. Конечно, признает он, сочинение это не есть план Конституции", "но Кондорсе представляет первичным собраниям проект Комитета Девяти как проект, который следует предпочесть вашему... В этом сочинении он бессовестно надругался и над вашим комитетом, и над самим Конвентом". В этих пустых фразах нет ничего, что доказывало бы факт фальсификации Конституции, ничего, что могло бы послужить основанием для привлечения Кондорсе к судебной ответственности; однако дискуссия закрывается на этой реплике Шабо, и тут же выдается ордер на арест. Заодно решено арестовать и Деверите, разумеется, для того, чтобы подтвердить версию заговора.
Сколько же депутатов присутствовало в Конвенте в этот памятный вторник 8 июля 1793 года? И сколько из них поднялось, одобряя решение об аресте? Их было немного в зале, еще меньше приняло участие в голосовании. Выходит, горстка людей в несколько минут, без всякого обсуждения решила участь Кондорсе. Как жаль, что нам не суждено узнать их имена! Единственное имя, которое до нас дошло, это имя Шабо, бывшего монаха-капуцина, экстремиста в красном колпаке, шута на республиканских ужинах, проходимца, который будет замешен в деле с Индийской компанией, труса, который из тюрьмы будет умолять Робеспьера о помиловании и все равно будет гильотинирован вместе в Дантоном. История высвечивает нам только одного Шабо. Однако инструментом какой же смертоносной воли, какой холодной ненависти оказался тогда этот жалкий инквизитор? (Я тихо надеюсь, что речь не о Робеспьере)

Смотрите также